Доротея с улыбкой бегала по коридорам, словно сегодня это она выходила замуж за амбициозного и многообещающего Дрейка - талантливого кораблестроителя, по слухам, именно под его началом построены знаменитые «Черный Ветер», «Молчаливая», «Бородатая Леди», «Весёлый Джек». Конечно же, эти слухи правда, Доротея была уверенна в этом. Служанка присела на край стола, отставив ручку метлы, дерево врезалось под её пышную юбку. Всё-таки как повезло миледи! Как повезло!
Не только услужливая Доротея - все валеты дома бывалого капитана испытывали единое радостное чувство, сплетающееся и приумножающееся. Как будто бы, облегчение? Садовник подмигивал каждому прохожему, разрешал срезать цветы - даже его любимый сорт роз. Кухарка угощала детей сладкими куличами и баранками, сахарная пудра сыпалась с пышных съедобных форм. Громила, когда-то сошедший на сушу вместе с капитаном, чтобы пустить мифические корни, вместо обычных пинков и ругательств щелкал комплименты крупным дамам, зазывал мужиков на общее распитие. Их настроение заражало деревню: предвкушающие раж веселья люди собирались у ворот церквушки. Даже светило с лаской приобнимало своими лучами всех присутствующих. Лишь одна невеста украшала себя фатой из отстранённой печали. У отца сжимается сердце. Ему больно, но он должен - как и всегда. Его любимой девочке пора расправить крылья и взлететь самостоятельно, старик лишь позаботился о том, чтобы за её полетом следили лучшие из лучших. Его девочка. Его пташка. Самая красивая пташка: голубые, переливающиеся перья, невинный чистый взгляд и тельце, слепленное самым искусным зодчим.
Каждое вздымание её роскошной груди не остаётся незамеченным. Ровные ножки выглядывающие из под полупрозрачной материи платья - услада для разгульного взгляда. Упругая попка, к которой можно приложить ладонь и сжать со всей страстью. Вопреки настроениям отца похотливые мужи видели в невесте сексуальную фигурку с торта. Забери меня Утонувший бог, как же повезло этому хрену в черном кафтане с женушкой. От такой в море не убежишь. А то, что у неё язык проклят - так только лучше. И шума меньше, и сделать с ней, как с проклятой и наказанной, можно больше.
Женщины столпились в бесформенную кучу, не однозначными были их мысли: зависть одной смешивалась с мечтательными настроениями стоящей рядом. Доротее уже несколько раз наступали на ноги, но она всё равно перевешивалась за ограду с детской радостью. Когда-нибудь и она будет стоять на месте невесты. Наверняка её избранник будет использовать такую же тёплую улыбку, как и Дрейк, а сама она будет столь же ослепительна, как и Сона. Нет - даже ещё более ослепительной!
Журчание воды должно успокаивать, однако возбуждение мужчины у алтаря уже было не подчинить. В любую минуты напряжение в нём могло окунуться в состояние ирритации или истинного блаженства - разница двух крайностей. Трепет застыл на его губах - извечная дрожь. Жрец наполняет кувшин доверху солёной водой, серый взгляд быстро оценивает молодожёнов. Дрейк берёт суженную за руку. Её нежная кожа обжигает прохладой. Она боится? Впрочем, ему всё равно на её чувства, обилие образов в голове уе поместило её силуэт в стены его дома, в окружение его детей и света камина. Сможет ли она забеременеть в эту же ночь? Мысль о её лоне почти оглушает. Девственницы узки.
Среди собравшихся проступил лёгкий шепоток: солнце заковали в оковы серые тучи. Мелочь - отмахиваются ведомые. Сегодня непогоды быть не должно.
- Ты очень красивая. - Роняет тихонько Дрейк, покуда жрец занимается приготовлениями; серая роба шелестит грубой материей. Нашёл. что сказать, умник. Но ведь бабы так и тают от подобных комплиментов. Нежнее, дурень, она наверняка напугана. - Глаза, губы... Совершенство... - Ещё тише продолжает мужчина. Неуверенной формулировкой он желал поселить уверенность в своей избраннице.
Снова журчит вода. Отец до сих пор волнуется. Завистницы скалятся, хмурят бровь. Дети безразлично смеются. Мужики облизываются, поддаваясь наглым образам. Льётся вино, как скоро прольётся её кровь. Эта карусель никогда не остановится! Ненавистная череде и ожидание собственного заключения.
- Капитан! - Прерывает скучную молитву посланный дежурный. Беспокойство его изувечивается в сердцах жадной толпы.
Старик нервно оборачивается, дернув плечом так грубо, что заскрипела поношенная кожная куртка.
- Море начало волноваться! - Продолжает матрос, убедившись, что его заметил самый важный человек. - Тиг предложил снять с пирса «Госпожу». - Свободная Госпожа должна была стать одной из свидетельниц новой жизни Соны. Корабль, который бы отвёз молодожёнов на Трёхпалый остров, где в укрытом месте, согласно древней традиции, они бы провели ночь.
Толпа переглянулась. Позабытые говоры о проклятье, лежащем на покатых плечах невесты, снова всплыли на передний план. Ведомые изменили суждение: предсказанная ими погода не явится из-за скверны внутри девы. Однако ропот и шепот смешиваются в грязь, никто не дерзнёт сказать суеверное подозрение вслух, особенно, перед капитаном. А бывалый морской волк хмурится: если море в неугодном расположении духа, корабль действительно стоит уберечь от стихии, как и жизнь его дочери, но для этого необходимо отправиться ему самому.
- Бросьте, мужики! - Оборачивается Дрейк, не отпуская тонких пальчиков Соны. Обращение к мужской части населения, остальных в расчет герой не берёт. - Будто бы непогода впервые срывает нам планы! - Он смеётся в лицо злым языкам, живущему на земле легко шутить о море. - Я с моей дорогой избранницей сразу после церемонии и пира отправлюсь ко мне домой. - Он подмигивает девушке, ждёт одобряющей улыбки, ведь он такой молодец. Дрейк был доволен своим участием, которое успокоило нравы непредсказуемой массы.
- Множество раз обвенчанные у этой святыне смогли добраться до Трёхпалого лишь на следующей недели. - Соглашаясь, кивает жрец большим пальцем поглаживая страницу молитвенника. Народ успокаивается. Аргументы и убеждения сменяются быстро. К тому же, не гоже противиться воле жениха, пока блюда на столах всё ещё не тронуты, а бочки полны пива и вина. С многообещающим кивком к своей дочери, капитан уходит с праздника. Он не хотел - но снова его жизнью руководят обязательства и долг. Без следования им он бы не оказался столь уважаем и почитаем. Серая осторожность наполняет настоящее и беззвучный смех звучит в воцарившейся на мгновение тишине - или это только кажется? Откашлявшись служитель храма начинает свадебную речь, грубую, как соль в воде, принципиальную, как нравы местных людей. Культура моряков была жестока. Он монотонно обращается к богине, монотонно называет обязанности и условия, с той же интонацией зачитывает роли супругов. Солёные капли слетают с его пальцев, он почти закончил обряд.
- И если никто не возражает... - Ржавый голос жреца по привычке делает паузу. И никто не нарушал её своим словом, ровно до сегодняшнего дня.
Вскрики с задних рядов отвлекают всё внимание. Каббалистический холодный туман забирается на плато. Почему же никто с берега не предупредил их? Неизвестная материя устилает землю и бабы сжимают в ногах юбки, боязливо прыгают с ноги на ногу, не желают касаться этого живого тумана. Мужики перекрикивают друг другу догадки и выводы, виновного найти не сложно. Однако всех их перекрикивает ядовитый гогот и сотни мелких духов с ехидными оскалами заскользили меж ног. Дети жмутся к окоченевшим родителям. Падает наземь Доротея - трупная рука сбросила её с ограды, она же рвёт её платья от груди, а дева не в силах даже кричать, страх заморозил её голос и мысли.
- Я возражаю. - В отличие от обилия бесформенных привидений, смежных с чувствами страданий, по тропе к алтарю шествовал отчетливый мужской силуэт, плащ из боли струился за ним, а голосу вторило слабое эхо.
Туман наступал всё более, люди уже не могли видеть кого-то за пределами короткого расстояния, кто-то пытался бежать. Чей ребёнок так дико орёт? Действительно ли это чавкающий звук столь близко? Влага под ногами не может быть кровью?
Кувшин падает со стенда, когда его задевает лихорадочно пятящийся назад жрец. Дрейк отстраняется от Соны, вот теперь молва о ней превосходит всякое желание похоти. Девка действительно проклята, хотя внутри ещё теплится надежда, что происходящее вокруг лишь игра миража и пьяных дум.
- Реал Четвёртый, законный властитель этих земель. - Игнорируя обстоятельства, материализовавшийся призрак представляется, произносит окончание с нескрываемой брезгливостью - он не доволен тем, чем стали спустя века его владения. - Я подчиняю себе вашу волю и волю этой девушки. Она - моя собственность и мой дар. - Пальцы властно смыкаются на щеках Соны, он поднимает её подбородок вверх, ловит взгляд, различает в ней настроения. Ухмылка искривляет его уста. С того момента, как его нога ступила с моря на берег, он снова ощущает мир, и силы его обрели конечные формы и грани. Однако их резервов хватит на то, чтобы довершить всю извращённую гадость задуманного. С шагом он уверенно приближается к невесте. Отныне его невесте.
Туман резко оборачивается в ком и растворяется, оставив перепуганных и израненных людей. Исчезли чьи-то смертные души, исчезли два тела.
Его имя разламывается после первой смерти от руки предателя, как и душа: бывший Эзреал стал Реалем - олицетворением греха. В единственном полёте, когда ветер хлещет по лицу, он уносил девушку в останки родовой крепости, где подвалы и тайные ходы многократно пересекаются, образуя неестественную фигуру. Её тепло отдаёт в руки, а биение сердца забавляет. Поддерживая её, неживой сжимает одной рукой её грудь, ощущая, как от прохлады или его движения твердеет сосок. Её красочное тело может стать достойным инструментом, на котором можно было бы сыграть мелодию всякой эмоции. Дверь спадает с петель, впуская хозяина в мертвую обитель, снимается заклинание. Останавливаясь, посреди комнаты, где холодные стены комнаты хранят множество секретов, Реал грубо бросает девушку на кровать. Руки резко одёргивают плащ с плечей.